Провокационная монументальность не только в масштабах Севастополя, но и всей России мира под названием «памятник примирения», воздвигнутый в на берегу Карантинной бухты (на фото ниже подготовлен к «торжественному» открытию), является продолжением политики насильственного внедрения в сознание граждан нашей страны так называемой «политкорректности» в рамках новой доктрины глобализма под наименованием «общечеловеческих ценностей».
И вот почему.
Вымарывание с помощью сего, «с позволения сказать, чтобы не сказать матом», памятника смысла Гражданской войны неким надуманным сегодня «примирением» между теми, кто 100 лет назад ни о каком примирении даже не помышлял – это идеологическая атака.
Атака, с помощью которой осуществляется попытка стереть из памяти жителей России и, прежде всего, русских факт того, что суть Гражданской войны была не в противостоянии между теми или иными вариантами права собственности («рабочих» или «капиталистов») на средства производства в империи, а между цивилизацией Русского Мира в целом, основанной на вере в Бога, Царе и Отечестве, и остальным «просвещённым» интернационалом миром, уже тогда стремительно катившимся в бесовщину глобализма, на тот момент «в рабочем варианте» на штыках большевиков именуемом коммунизмом в образе «мировой революции».
Зафиксируем ситуацию – ставилась задача с помощью механизма мировой революции насильственно организовать на планете «коммунистический рай» для, якобы, всех землян.
Ставилась задача нивелировать, то есть, сокрушить «в пыль до основания» все виды и формы государств или в рамках одного моно этноса и одной религиозной конфессии, или в рамках многонациональных и много конфессиональных империй.
В качестве штаба такой революции и передовым отрядом для её претворения в реальность большевиками-интернационалистами была «назначена» Россия.
Как результат промежуточного итога на пути «в рай» – это отмена большевиками национальностей и искусственное создание «нового» этноса под названием «советский народ».
Русские, малороссы, чукчи, грузины и так далее – упразднялись. Все национальные культуры в той или иной форме своих особенностей и нюансов фактически должны были быть со временем заменены под одну «культуру социалистического реализма».
В Гражданской войне 1918-1922 гг. «белые» ПРОТИВОСТОЯЛИ, в том числе, и этому «красному» эксперименту над нашим Отечеством.
«Белые» воевали за право и дальше оставаться русскими, малороссами, татарами, осетинами и иных этносов в СВОЁМ, Русском Мире.
Воевали за право верить в Бога, будь то Христос или Аллах, а не в «призрак коммунизма».
Воевали за право жить своим умом в своём государстве, а не в международной коммуне на общих нарах под чужой волей.
Именно В ЭТОМ СУТЬ Гражданской войны.
Навязанный нынче современной России в Севастополе «памятник примирения» эту суть дезавуирует до «бытовой разборки» между «поссорившимися братьями одной матери-Родины».
Мол, ну, подрались братишки – чего только в семье не бывает! А вот сейчас их Российское военно-историческое общества через 100 лет и помирит.
Если РВИО не понимает сути Гражданской войны – это одно.
Если же понимает, но памятник всё равно навязывает городу и стране – это совсем другое. И это другое не может не тревожить…
Так вот, чтобы было понятно всем, особенно тем, кто по недомыслию блудит словами, всячески оправдывая этот памятник, а именно: если принять сейчас «примирение» между «белыми» и «красными», как одну из составляющих частей нынешней общественно-политической идеологии в России, то это значит ПРИНЯТЬ, СОГЛАСИТЬСЯ и СМИРИТЬСЯ с тем, что Россия в ближайшем обозримом будущем, типа, «неизбежно должна стать» частью современного «цивилизационного мультикультурализма» и напрочь растворить в нём свою самоидентичность.
Это значит растоптать свою историю и самих себя в угоду навязываемому нам «примирению» с миром глобализма, который видел во время Гражданской войны и видит сейчас в лице современной России главное препятствие на пути окончательной победы сатаны над человечеством.
Это значит сказать этим памятником, что ВСЯ кровь в Гражданской войне была пролита зря и цена ей – цена стакана газированной шипучки в жаркий полдень на Приморском бульваре Севастополя.
Это значит преднамеренно приучать этим памятником подрастающие поколения к мысли, что своё Отечество не надо защищать и правильнее будет сдаться уже современному глобализму в новой либерально-демократической упаковке, отличающейся от прежней, коммунистически-интернациональной, только внешними атрибутами с абсолютным сохранением разрушительной начинки.
Это значит шельмовать «белых» с оружием в руках своё Отечество, Россию, отстаивавших на полях сражений Гражданской войны и унижать их жертвы примирением в этом памятнике с «красными».
Потому что «белая борьба» по словам П.Н.Врангеля: «Это честное возмущение русского человека против наглого насилия над всем для него святым – верой, Родиной, вековыми устоями государства…».
Российское военно-историческое общество сегодня предлагает «памятником примирения» примирить прошедшее наглое насилие над честной святостью, тем самым оправдывая, допуская и одобряя новое насилие над всем святым для русских людей!?
Гражданская война 100 лет назад ТОЧНО показала, какие силы сошлись в смертельной схватке за будущее России. Да и всего мира…
Победа «красных» оказалась пирровой: ни мировой революции не получилось, ни коммунизма в отдельно взятой стране – большевистский гомункул сдох в конвульсиях, но предварительно сумев убить Российскую Империю.
Это – факты.
Эти факты для уже современной России – урок своей трагической истории. Урок, который надо ХОРОШО ПОМНИТЬ, чтобы ни в коем случае НЕ ПОВТОРИТЬ разрушение государства очередным «примирением» с заграничными «бесами», начав с примирения между своими «белыми» и «красными».
Но вернёмся к четвёртой Гражданской войне в Севастополе и Крыму.
О трёх предыдущих войнах на полуострове рассказано тут, тут и тут:
Первая Гражданская война в Севастополе и Крыму
Вторая Гражданская война в Севастополе и Крыму
Третья Гражданская война в Севастополе и Крыму
В июле 1919 года Крым переходит под полный контроль Вооружённых Сил на Юге России (ВСЮР), иными словами «белых» деникинцев, ведущих ожесточённые бои с «красными» за пределами полуострова.
При видимых военных успехах «белых» летом-осенью 1919 года с выходом на Орёл в наступлении на Москву, они проигрывали «красным» в главном – в чёткой формулировке конечных целей своей борьбы и отсутствием координированных действий между тем же Деникиным и Колчаком и отсутствием единого центра руководства с подчинением ему всех сил, ведущих борьбу с «красными».
Большевики в своих формулировках были кратки, лаконичны и понятны: земля – крестьянам, заводы – рабочим, да здравствует мировая революция, после победы которой все трудящиеся будут жить у молочной реки на кисельных берегах при общем руководстве этим «счастьем» большевиками.
Всего лишь надо уничтожить «буржуинских беляков», мешающих дойти до этой социальной сказки.
Другое дело, что большевики врали и про заводы рабочим и про землю крестьянам, и про «одинаковое счастье» для всех, но кто тогда из рабочих-крестьян, поверивших большевикам, задумывался над абсолютной недостижимостью озвученной для них коммунистической утопии?
«Даёшь!» – и ни каких сомнений в «этой правде» лозунга – «Бей белых»!
«Белые» же, особенно Деникин, а массе своей оперировали понятием «непредрешенчества».
Смысл был в следующем – сначала надо победить «красных», а потом уже победивший чуму большевизма народ сам решит, какая форма власти будет в России.
Это автоматически вносило хаос в умы и души самих же «белых», одни из которых мечтали о возрождении абсолютной монархии, другие – об Учредительном собрании, третьи – о некоем республиканском варианте власти в образе конфедерации, федерации и так далее и тому подобное.
Понятной для всех «белых» конечной цели, кроме борьбы с большевиками, сформулировано не было.
Это автоматически ослабляло «белое движение» во внутренней политике.
Деникин, например, кроме военной диктатуры до победы над большевиками не считал возможным передавать управление в полной мере над освобождёнными территориями в руки выборного гражданского правительства и, соответственно, гражданской администрации:
«Стремясь к осуществлению народного представительства, я считаю… что в дни борьбы и потрясений и при том поразительном расслоении, которое являл собой организм противобольшевистской России, только военная диктатура при некоторых благоприятных условиях могла с надеждой на успех бороться против диктатуры коммунистической партии».
В рамках СВОЕГО понимания, как надо противостоять большевикам, Деникин осуществил поход на Москву силами Добровольческой, Кавказской и Донской армий, не согласовав его Колчаком, что позволяло большевикам воевать с каждым из них по отдельности, маневрируя силами.
И столкнулся, например, не только с противодействием «красных», но и с нежеланием далеко уходить от своих станиц донских и кубанских казаков, которых не привлекало взятие Москвы.
Казаки считали достаточным для себя изгнание большевиком из своих областей и свято уверовали в том, что теперь-то они заживут под своим «атаманским саморуководством» долго и счастливо – «…на что нам Москва…?!».
Осознание к казакам пришло позже, когда «большевистская Москва» приступило к жесточайшей политике «расказачивания», уничтожая казачество под корень.
Но было уже поздно – маховик уничтожения казачества был запущен.
Ещё 24 января 1919 года вышла директива большевиков со следующими формулировками:
«Произвести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью».
Осуществленный Деникиным «московский поход» был авантюрой.
Без укрепления тыла и создания устойчивой экономической базы для содержания армии, без земельной реформы, без выстроенной и понятной большинству граждан концепции, ради чего ведётся борьба, без замирения с «повстанческой армий» Махно, разрушавшей коммуникации «белых» и так далее результат похода был предрешён – Москву Деникин не взял.
И «белые» откатились назад на юг в ноябре-декабре 1919 года.
Да и количественно численность ВСЮР значительно уступала силам «красных» и «зелёных».
Кроме того правительство Англии 17 ноября 1919 года объявляет об отказе всякой помощью ВСЮР и под давлением той же Англии уже и Антанта СНИМАЕТ блокаду Советской России.
Зафиксируем ситуацию. Так называемая помощь стран Антанты, как «белым» в явной, так и «красным» в неявной формах носила совершенно циничный характер – затягивание Гражданской войны с целью максимального ослабления России и перспективой желаемого её развала на «лоскутные государственности».
Зачем же рьяно помогать восстанавливать то, размышляли в Лондоне, что опять станет угрозой британским интересам?
Западу в целом была совершенно не нужна более в мировой политике единая, неделимая и мощная Россия, за восстановление которой ратовал Деникин, надеясь на помощь «союзников».
«Союзникам» же в разорённой Первой Мировой войной Европе надо было как можно быстрее восстанавливать сырьевые потоки из России в свою экономику, и в качестве таких «деловых партнёров» они уже начинали рассматривать кандидатуру большевиков. Которые, в свою очередь, были готовы «торговать родиной», раздавая её недра «буржуинам» в разные концессии.
Войска «белых» уходят на Кубань и в Крым, который генерал Слащёв (на фото ниже), невзирая на обречённый взгляд Главнокомандующего ВСЮР Деникина в успех этого предприятия, собирается оборонять до последней возможности.
И силами всего лишь 2 200 штыков, 12 000 шашек и 32 орудий в феврале 1920 года Слащёву удаётся закрепиться на Перекопе и отразить удар всей 13-й армии «красных», имевшей многократное превосходство над обороняющимися.
В середине марта 1920 года Деникин окончательно переносит свою Ставку на полуостров.
Этому предшествовали трагические события на кавказском побережье.
В начале марта месяца «красные» заняли Кубань, и «белые» были прижаты к черноморскому побережью в районе Новороссийска и Адлера.
Около 35 тысяч солдат и офицеров вместе с командующим ВСЮР Деникиным с огромным трудом эвакуировались в Крым.
В свою очередь в Крыму активизируется большевистское подполье.
Проводятся акты индивидуального террора против представителей «белой» власти, оживляется печать листовок и прокламаций, происходят боевые стычки с отдельными подразделениями добровольцев, осуществляются попытки силовыми методами освобождения арестованных и так далее.
У Деникина, кроме «единой и неделимой», не было никакой программы: ни экономической, ни политической, ни – главное! – идейной, способной грамотно объединить все антибольшевистские силы вокруг ВСЮР.
Ни сам Деникин, ни его ближайшее штабное окружение не желали, да и не были в состоянии взять на себя политическое руководство возрождаемым Отечеством.
Деникин был чужд любым компромиссам, тем более любым переговорам с властью большевиков в Москве, хотя бы ради тактической передышки и приведения тыла в экономический и социальный порядок.
Жесточайшая же диктатура – любая, хоть «белая», хоть «красная» – никогда не имеет массовой опоры и способна существовать только методами насилия, неизбежно разлагая себя изнутри.
2 апреля 1920 года Деникин обращается к председателю военного совета ВСЮР генералу Драгомирову с просьбой об отставке и назначении другого главнокомандующего.
Совет решает целесообразным предложить освобождающийся пост генерал-лейтенанту Петру Николаевичу Врангелю (на фото ниже), в то время находившемуся в Константинополе…
Врангель, после получения предложения возглавить войска, прекрасно отдавал себе отчёт, на что он идёт: «Мысли всё время вертелись вокруг полученной телеграммы. Я не сомневался, что борьба проиграна, что гибель остатков армии неизбежна. Отправляясь в Крым, я оттуда, вероятно, уже не вернусь».
4 апреля 1920 года Врангель пребывает в Севастополь и вступает в должность командующего Вооружёнными Силами на Юге России.
Его предшественник Деникин обращается к армии с прощальными словами: «Всем, честно шедшим со мной в тяжёлой борьбе, низкий поклон. Господи, дай победу армии, спаси Россию».
Врангель обратился к армии со словами: «Я делил с армией славу побед и не могу отказаться испить с ней чашу унижения. Черпая силы в поддержке моих старых соратников, я соглашаюсь принять должность Главнокомандующего».
В отличие от Деникина новый Главнокомандующий ВСЮР барон Врангель видел и понимал ситуацию совершенно иначе. Понимал, в том числе и то, что возродить монархию в прежнем виде немыслимо. Он, в равной степени, негативно относился и к левым политическим течениям и к правым, и предпочитал и монархистам и республиканцам людей знания и труда.
Цель для себя Врангель поставил простую и ясную – попытаться здесь, в Крыму, сохранить осколок той, прежней России, и, проведя на этом клочке Земли Русской комплекс реформ, стать фундаментом, с которого начнётся возрождение уже всей страны: «Не триумфальным маршем из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке Русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа».
Увы, не получилось…
Ещё до взятия на себя бремени руководство «белого дела» Врангелем на юге России Крым был переполнен гражданскими беженцами. Масса людей, просто обывателей, совершенно порой далёких от политики, не говоря уже о каком-либо вооруженном участии в Гражданской войне, БЕЖАЛИ от «красной власти».
Большевистская историография и большевистская пропаганда поименовала их всех «врагами народа».
При этом большевики всегда умалчивали тот факт, что народ «никуда не разбегался» от власти после свержения монархии в феврале 1917 года, к которому большевики не имели никакого отношения.
Но массово стал покидать оккупированные большевиками территории бывшей монархии после октября 1917 года: или беря в руки оружие, или спасая свои жизни исходом «из-под большевиков».
Если глянуть на происходившее тогда из нашего сегодняшнего «далека», то исход ИМЕННО гражданских лиц, уточним ещё раз – просто обывателей, более мещан, чем аристократов; не «узурпаторов», «мироедов», «сатрапов», «помещиков», «капиталистов» и так далее – убедительно ДОКАЗЫВАЕТ, что в Россию в октябре 1917 года пришёл враг.
Враг страшный и беспощадный, с воодушевлением распевавший во всю глотку: «Разрушим всё до основанья своею собственной рукой!». И имя этому врагу было – большевизм.
Кстати, для дам и господ из Российского военно-исторического общества – ИСХОД из перегруженного беженцами Крыма, который физически был не в состоянии обеспечить нормальное существование огромных масс людей, лишённых всего и находившихся в крайне бедственном положении, начался ещё в ЯНВАРЕ 1920 года, а не в ноябре.
Эвакуировались семьи военных и семьи чиновников; те, кому ещё не исполнилось 17-ти лет или чей возраст превышал 43-и года и кто по состоянию здоровья не мог служить в армии и так далее.
К апрелю 1920 года, то есть к моменту назначения Врангеля Главнокомандующим ВСЮР, из Крыма было вывезено более 45 000 человек: в Турцию, Болгарию, Сербию…
В Крыму не хватало всего. Ситуация напоминала хаос, который необходимо было прекратить и упорядочить жизнь.
Врангель работает по 10-12 часов в сутки, требуя этого и от своих подчинённых. Будучи прекрасно образованным, Врангель составляет и пишет проекты важнейших государственных актов, совмещая в своём лице власть военную и гражданскую, имея полный титул, звучавший так: «Главнокомандующий Русской армией и Правитель Юга России».
Оправданно считая Крым осаждённой крепостью, Врангель берёт на себя лично полное управление краем: «Должна быть единая власть – военная».
Инструментом воли властных полномочий Врангеля становится Ставка.
Для функционирования гражданской инфраструктуры полуострова, ориентированной на обеспечение армии и фронта, создаётся Правительство юга России в образе совета начальников управлений при Главнокомандующем, в который входят ведомства ответственные за земледелие, транспорт, финансы, иностранные дела, юстицию и так далее.
Врангель имел чёткую программу на ближайшую перспективу, охватывающую все стороны жизни: и на фронте и в тылу.
Врангель планирует: «Наладить совершенно расстроенный промышленный аппарат, обеспечить население продовольствием, использовать широким образом естественные богатства края… Мелкому крестьянину-собственнику принадлежит сельскохозяйственная будущность России. Посредником по передаче земли в руки малого собственника должно явиться государство… Рабочим – повышение уровня жизни…».
Кстати, Врангель со вниманием общается с рабочими, принимая их делегации и обсуждая острые вопросы для нахождения того или иного их решения.
По воспоминаниям очевидцев о периоде руководства полуостровом Врангелем: «В Крыму не было ни погромов, ни грабежей со стороны воинских частей, которые ещё в 1919 году вынуждены были порой прибегать к самоснабжению…».
Для динамичного развития клочка России на полуострове требовалось две необходимых составляющих: время и удержание Крыма.
Причём первая составляющая, время, полностью зависела от второй – удержания в своих руках Крыма.
Время пока было, потому что большевики с мая 1920 года плотно «увязли» в войне с поляками и им было пока не до Крыма – 6 мая поляки берут Киев.
Большевики производят перегруппировку и со второй половины мая начинают наступательную операцию с целью овладения Варшавой. Но вместо взятия Варшавы терпят оглушительный разгром в августе месяце: более 30 000 погибших и почти 100 000 пленных.
Всё это время Врангель пытается через союзников, прежде всего французов, организовать фронт противостояния большевикам на западе.
Французы, как и поляки, на словах вроде бы поддерживают предложение Врангеля, но за его спиной плетут свои интриги.
Большевики, в свою очередь, стремятся заключить мир с поляками. Причём на этом мире настаивает и… правительство Англии.
Хорош «союзник» у «белых»!
В случае подписания этого мира у большевиков высвобождаются 3-и армии, и в этом смысле судьба ВСЮР и клочка русской земли в Крыму становится предрешённой – у Врангеля просто не хватит сил противостоять такому количеству наступающих «красных» частей.
Зафиксируем ситуацию, а именно – перспективы Крыма к концу лета и началу осени 1920 года становятся напрямую зависимыми уже исключительно от внешних факторов, на которые Врангель не может оказывать существенного влияния.
Врангель, продолжая предпринимать всё от него возможное на затягивание подписания этого во всех смыслах катастрофического мира между большевиками и поляками, внутренне осознаёт, что перемирие будет подписано, невзирая на все уверения поляков и французов в том, что борьбу с большевизмом они не прекратят и всячески поддерживают инициативы Врангеля.
Врангель просит у Франции помощи оружием, обмундированием, снабжением и в силу отсутствия финансовых активов готов оплачивать расходы за эту помощь из денежной ссуды, погашение которой будет произведено зерном, углём и другими сырьевыми ресурсами…
Большевистская пропаганда всегда спекулировала на том, что «белые», якобы, катались как сыр в масле в материальной помощи от союзников.
Однако факты сии домыслы большевиков не подтверждают.
Так, при посещении 30 августа 1920 года Врангелем в сопровождении представителей военных миссий Франции, Польши, Америки, Англии, Японии и Сербии оборонительных позиций на крымском перешейке, было выяснено, что с огромным трудом приобретённые в Болгарии аэропланы, взамен просто разваливающегося прямо в воздухе воздушного флота «белых», так вот эти приобретённые самолёты были – внимание! – по недоразумению(!) уничтожены(!) одной из иностранных контрольных комиссий.
Комиссия была – английской.
Русские пилоты летали на одной только доблести на пришедших в полную ветхость самолётах, а новые – так и не пришли.
Корниловская дивизия, на то время находившаяся в резерве и выстроенная для торжественной встречи делегации, со слов Врангеля выглядела так: «Загорелые, обветренные лица воинов, истоптанные порыжевшие сапоги, выцветшие истёртые рубахи. У многих верхних рубах нет, их заменяют шерстяные фуфайки.
Вот один, в ситцевой пёстрой рубахе с нашитыми полотняными погонами, в старых, выцветших защитных штанах, в жёлтых английских ботинках, рядом другой и вовсе без штанов, в вязаных кальсонах. Ужасная, вопиющая бедность…1 сентября 1920 года соотношение сил «красных» и «врангелевцев» было таковым: 45 000 штыков и 13 000 шашек у «красных» против 25 000 штыков и 8 000 шашек у полураздетых «белых».
И этими силами «белые» части под командованием Врангеля начинают наступление в Северном Причерноморье в надежде, что поляки и союзники поддержат их на западе.
Наступление имело целью расширить границы контролируемой территории исключительно в целях дополнительного материального подспорья для содержания армии и «расширения» внутренней экономики для возможностей поддержания уровня жизни и расчёта за взятые кредиты.
По словам очевидца к этому времени Врангелю удалось добиться существенных изменений: «Жизнь в тылу постепенно налаживалась, стали прибывать иностранные товары, открывались магазины, театры, кинематографы. Севастополь подчистился и подтянулся. Воинские чина на улицах одеты бедно, но опрятно, тщательно отдают честь…».
Наступление 1 сентября 1920 года было вынужденным – иллюзий на особые свои возможности за пределами Крыма Врангель не питал. Он понимал, что длительный вариант существования ДВУХ режимов в России – «белого» в Крыму и «красного» в Москве – возможен только при неизбежных тенденциях «красного» режима к развалу.
Или при посредничестве союзников ультиматумом «красной» Москве не трогать «белый» Крым.
Но оба эти варианта были иллюзорными – уж очень крепко вцепились большевики во власть, да и любой ультиматум носил для них временный характер.
У Врангеля просто НЕ БЫЛО ни времени, ни поддержки укрепить позиции «белого режима» в Крыму до состояния возможного адекватного противодействия «красному режиму» Москвы.
18 сентября 1920 года в Риге начались переговоры между поляками и представителями Советской России.
20 сентября на Врангеля осуществляется попытка покушения: за четверть часа до прохода поезда с Главнокомандующим из Мелитополя в Севастополь на железнодорожном полотне крестьянин, косивший невдалеке траву, увидел электрический провод, о чём сообщил в железнодорожную будку и поезд был задержан. На месте сапёры обнаружили фугас огромной силы, не оставлявший никому шансов остаться в живых, если бы он сработал под проходящим поездом.
26 сентября 1920 года поляки заключили перемирие с большевиками, которые тут же начинают стремительно перебрасывать свои войска с запада на юг с лозунгом «Все на Врангеля!».
1 октября 1920 года поляки заключают с большевиками мир.
На что Врангель отреагировал лаконично: «Поляки в своём двуличии остались себе верны».
Все резервы «красных» из внутренних округов Западной Сибири, планировавшиеся к отправке на польский фронт, теперь перенаправлялись на юг.
«Армия» батьки Махно, почувствовав вкус будущей наживы, стремительно замирилась с «красными» и плечом к плечу с большевиками нацелилась на Крым.
15 октября 1920 года «красные» по всему фронту перешли в решительное наступление от днепровских плавней до берега Азовского моря с общим направлением на Крым.
Численное превосходство «красных» над «белыми» превышало в живой силе почти в 5 раз и в 2.5 раза в саблях.
В скверно обмундированной Русской армии в связи с резко ударившими морозами резко возросло число обмороженных – морозы доходили до -16 градусов.
Бойцам порой приходилось набивать под одежду солому, но позиций без веских причин никто не покидал.
Попытка «красных» зажать «белых» в клещи и не дать им отойти в Крым успехом не увенчалась.
21 октября 1920 года понёсшая очень серьёзные потери Русская армия смогла закрепиться на перешейке и не пропустить с наскока «красных» на полуостров.
И хотя армия сохранилась, но, по мнению Врангеля, её боеспособность уже не была прежней.
До окончательной развязки оставался месяц.
Зафиксируем ситуацию, а именно: ко второй половине октября 1920 года становится совершенно очевидным, что «белым» Крым не удержать.
Для «белых» оставалось, если можно так выразиться (и всё же!), в виде «благополучного» разрешения ситуации для себя в надвигающейся катастрофе – организованная эвакуация из Крыма.
Ни в коем случае не паническое бегство вплавь, на чём попало, а только планомерная эвакуация на судах и кораблях.
И здесь ИМЕННО усилиями П.Н.Врангеля она была блистательно подготовлена, и спокойно осуществлена, позволив спасти десятки тысяч жизней.
Ещё до начала заключения мира большевиков с поляками – предвидя такое – Врангель отдал распоряжение проверить ещё(!) ранее(!) составленный им план эвакуации.
Врангель и не помышлял в одиночку драпать самому, а прилагал все усилия дать возможность спастись всем тем, кто этого пожелает.
В первоначальном плане предполагалась эвакуации 13 000 человек и 4 000 лошадей – под эти расчёты готовился тоннаж судов, резервировался уголь и продовольствие.
Но жизнь стремительно вносила свои коррективы. И эти коррективы в авральном порядке отрабатывались.
Работа буквально кипела. В помощь рабочим в портах по подготовке тоннажа к плаванию, то есть погрузке на борта судов всего необходимого снабжения, документов и имущества учреждений, юнкерских и кадетских училищ и так далее и тому подобное – были выделены чины нестроевых частей.
Кроме того надо было выстроить логистику, как последовательности самой погрузки тыла, так и прикрытия войсками погрузки женщин, детей, раненых и больных с дальнейшим отрывом от соприкосновения с противником и ускоренным маршем ухода арьергардных отрядов в свою очередь на погрузку в порты Крыма: Керчь, Евпаторию, Феодосию, Ялту, Севастополь…
Этим занимался штаб.
Ещё сложнее вставал вопрос – а куда, собственно, эвакуироваться? Какая страна примет беженцев, и на каких условиях?
Врангель договаривается с французским правительством, уточняя: «Актив крымского правительства, могущий быть употреблённым на расходы по эвакуации беженцев, их содержание и последующее устройство составляет боевая эскадра и коммерческий флот».
То есть всё, чем мог рассчитаться с французами Врангель, при полном отсутствии в казне правительства Крыма денег – были корабли.
Все, которые дойдут до иностранных портов.
11 ноября 1920 публикуется «Приказ Правителя Юга России и Главнокомандующего Русской Армией»:
Врангель предупреждает, что путь эвакуации будет очень труден по причине недостатка топлива, огромной скученности людей, неизбежного длительного пребывания на рейде и в море и так далее, и советует всем, кому не угрожает непосредственная опасность от насилия врага оставаться в Крыму…
А как знать – кому не угрожает?!
Барон даже в страшном сне не мог предполагать, КАКОЕ насилие над людьми учинят большевики в Крыму после его ухода.
В этот же день, 11 ноября, от «красных» за подписью Фрунзе приходит телеграмма, в которой гарантируется жизнь всем добровольно сложившим оружие:
«Командование красным Южным фронтом сегодня послало радиограмму Врангелю, в которой предлагает ему со всеми подчинёнными ему сухопутными и морскими силами сдаться советским войскам в 24-часовой срок. При добросовестном исполнении этого всем бойцам Крымской армии гарантируется жизнь и желающим свободный выезд за границу.
Белые офицеры, наше предложение возлагает на вас колоссальную ответственность. Если оно будет отвергнуто и борьба будет продолжаться, то вся вина за бессмысленно пролитую русскую кровь ляжет на вас. Красная Армия в потоках вашей крови утопит остатки крымской контрреволюции. Но мы не стремимся к мести. Всякому, кто положит оружие, будет дана возможность искупить свою вину перед народом честным трудом. Если Врангель отвергнет наше предложение, вы обязаны положить оружие против его воли. Создавайте революционные комитеты и сдавайтесь. Не забывайте, что дело идёт о жизни десятков тысяч вовлечённых вами в борьбу против Советской России людей…».
Мы не стремимся к мести…
Гарантируется жизнь и свободный выезд за границу…
Это была ложь от первого слова до последнего.
Врангель приказывает опечатать (закрыть) все радиостанции за исключением одной, обслуживаемой офицерами.
Этот приказ Врангеля, который лживая большевистская пропаганда вменяла в вину Врангелю, как, якобы, «подлость сокрытия правды» от людей, обрекающий тысячи жизней на смерть – на самом-то деле тысячи жизней от смерти СПАС!
Спас, потому что оградил многих, уже принявших решение эвакуироваться, от возможного сомнения в правильности своего выбора и опрометчивого шага остаться, мол – «Так нас же всех по радио большевики прощают!».
Вот и хорошо, что они этого «радио» с увещеваниями о «прощении» и не услышали.
Потому что большевики, под руководством Землячки и Куна, устроили после взятия Крыма такую резню, такие зверства и залили Крым такими потоками крови людей, поверившим в большевистское «слово чести», которых мировая история ещё не знала.
13 ноября 1920 года Врангеля посетили представители самоуправления города Севастополя и предложили взять охрану города, портового завода и артиллерийских складов после ухода «белых» на себя.
Врангель пошёл навстречу просьбе и распорядился ВЫДАТЬ РАБОЧИМ ОРУЖИЕ в создаваемые ими отряды так называемой самообороны от разграбления чернью и уголовниками городского, складского и промышленного имущества.
Погрузка шла спокойно и деловито, войска отходили в полном порядке.
К 15 ноября планировалось вывести суда на внешний рейд Севастополя.
И ещё один символический факт, а именно: для прикрытия Севастополя до завершения посадки на суда Врангель издал директиву занять оборону примерно по линии укреплений 1855 года!
Русская Армия опять вставал на бастионы, с которых уже защищала когда-то Севастополь от интервентов.
Но на это раз интервенты говорили на русском языке…
И в этом была какая-то особая сатанинская жуть.
Суда и корабли загрузились во всех портах Крыма, и вышли в море. Все кто пожелал – были на их бортах.
На 126 судах вывезено было 145 693 человека, не считая членов судовых команд. Гражданская война в Крыму закончилась.
А теперь, в контексте «примирения в памятнике», специально для дам и господ из Русского военно-исторического общества привожу по воспоминаниям очевидца диалог между «красными» и «белыми» на позициях неподалёку от Каховки:
«С 3-го по 6 октября (1920 года – прим.) медленно, скучно, в сырости и холоде тянулись дни. Было лишь одно развлечение – переговариваться с красными.
– Кончай войну! – кричали им.
– Теперь поздно! Скоро мы вами будем кормить рыбу в Чёрном море.
– Когда это – скоро? Ещё попробуете наших пуль и снарядов.
– За кого ты бьёшься? За комиссаров? – спрашивали.
– А ты почему за врангелевскую сволочь?
– Да я за то, чтобы, когда вернусь домой, спокойно бы жилось и тебе и мне без комиссаров.
Красные не находили, что на это ответить. Над ними смеялись, когда они моментально смолкали и скрывались при появлении своего начальства…».
Думается, что мнения сторон относительно друг друга уточнять нет никакой необходимости – всё предельно ясно и понятно.
А именно: НИКАКОГО примирения между «красными» и «белыми» НЕ БЫЛО.
Как думаете, нынешние пропагандисты «памятника примирения», если бы – чисто гипотетически! – встань вы тогда на нейтральной полосе между позициями и начни орать: «Ребята! Давайте жить дружно! Примиряйтесь! Целуйтесь! Обнимайтесь!», как думаете, с какой из сторон по вам бы открыли шквальный огонь?!
Подскажу – с обеих.
И не жалели бы патронов.
Зато сейчас, в абсолютной безопасности, вы можете позволить себе томно и вальяжно покуражиться «игрой в гражданскую войнушку» в образе эдаких третейских примирителей «на понтах».
В Гражданской войне, дамы и господа, вместо примирения случалось редкое на то время ПРОЗРЕНИЕ.
Прозрение того, что что-то неладное несут с собой большевики.
Потому что русские люди, прежде всего, думают сердцем.
И именно сердце, а не разум, ещё не обременённый знанием о «мировом глобализме», кое-кому подсказывало, что большевистское лихо обрушилось на их Родину и лихо это будет страшным.
По воспоминаниям очевидца на пути в Севастополь, на эвакуацию, в ноябре 1920: «Семья рабочего. Попали марковцы в дом случайно, на ходу, чтобы немного отдохнуть и утолить голод. Кое-какие продукты у них были. Семья приняла их участливо. Разговор об эвакуации. Хозяевам это кажется чудовищным; уговаривают остаться. Они понимают, что белых может постигнуть ужасная участь, но думают – это только в первые дни. «Мы вас скроем на первое время. Мы рабочие. Мы коммунисты, и у нас не будет обысков. А потом всё устроится», – говорили они, умоляя. Пришёл момент расставания: хозяева расстроены до конца. Хозяйка благословляет, хозяин обнимает, желает благополучия и просит принять от него две царские десятирублёвки: «Нет больше, а отдал бы вам всё». Марковцы отблагодарили, чем могли, и ушли с глубоким чувством уважения к этой семье рабочего; были неописуемо растроганы отношением родных русских людей, какими-то судьбами ставшими коммунистами».
В качестве справки: «Марковцы» – это элитный полк Добровольческой армии, названный честь шефа полка, одного из основателей «белого движения» генерала Сергея Леонидовича Маркова (на фото ниже). Погиб в бою в июне 1918 года.
Чёрная форма; белые просветы погон, окантовки гимнастёрки и верха фуражек; выдержанность; упорство в бою и презрение к смерти были отличительной чертой бойцов этого полка (на фото ниже).
Чёрный цвет мундиров символизировал траур по погибающей России, а белый цвет кантов и верха фуражек – надежду на жизнь вечную и возрождение Отечества.
По воспоминаниям очевидца: «Это они, марковцы, в своей чёрной форме, равняясь, шли как фантом без выстрела на неприятельские окопы. И врага парализовал вид этого сверхчеловеческого упорства, этих людей – теней».
А были ещё «дроздовцы», «алексеевцы», «корниловцы»…
Большевики, победители в Гражданской войне, весь короткий промежуток господства своей власти над Россией всячески демонизировали «белых», выставляя их: то «упырями», то «клоунами», то «садистами», то «мерзавцами» в своих многочисленных кинофильмах, романах и пьесах. С этим тоже предлагает примириться «памятник примирения»?!
Да вот только над прахом и памятью своих бывших соотечественников, не принявших идею большевизма, но более чем достойно дравшихся за своё
понимание России и погибших на полях сражений Гражданской войны во имя неё, как раз плясали все 67 лет своей власти истинные упыри и настоящие мерзавцы.
И доплясались «красные дьяволята» до собственного бесчестия 1991 года...
О большевиках никто не скажет такими словами, которые прозвучали по отношению к чести «белых» в истории: «Никогда не изгладятся в памяти и будут всегда стоять перед глазами десятки тысяч наших доблестных воинов. Изнемогая в неравной борьбе, они отступали, защищая каждую пядь родной земли. Подавленные огромной численностью жестокого противника, не желая ему сдаться, с оружием в руках, они заполнили пароходы, предпочитая неизвестность, полную лишений, сдаче на милость противника. Не забуду я наших воинов, переполнивших пароходы, – голодных, мёрзнущих, в оборванных, часто простреленных шинелях. Их моральный светлый образ – последних защитников Родной Земли, всегда стоит перед моими глазами – им честь и слава…».
Так что, господа и дамы из Российского военно-исторического общества, ЧЕСТЬ и бесчестье нельзя: ни путать, ни примирять – ни в жизни, ни в памятниках.
«…Бессмертное счастие наше
Россией зовется в веках.
Мы края не видели краше,
а были во многих краях.
Но где бы стезя ни бежала,
нам русская снилась земля.
Изгнание, где твое жало,
чужбина, где сила твоя?
Мы знаем молитвы такие,
что сердцу легко по ночам;
и гордые музы России
незримо сопутствуют нам.
Спасибо дремучему шуму
лесов на равнинах родных,
за ими внушенную думу,
за каждую песню о них.
Наш дом на чужбине случайно,
где мирен изгнанника сон,
как ветром, как морем, как тайной,
Россией всегда окружён…»
Свежие комментарии