В одном из самиздатовских рассказов, ходившим в далёкие уже 80-е годы прошлого столетия по рукам в среде севастопольской, если можно так выразиться, неформальной интеллигенции, было написано следующее: «Я немного прогулялся по набережной, поглазел на тёмные туши кораблей с кругляшами освещённых иллюминаторов, свет из которых, ломаясь и трескаясь на мелкие куски и фрагменты, рассыпался блестящими осколками на взъерошенной слабым ветерком поверхности бухты, на пыхтящий буксир бонового заграждения у входа в Главную базу, представил, однако, лютость зимней морской воды, и поспешил…
Вскоре я увидел Ивана. Он стоял спиной ко мне под тёмной громадой шхуны со странным для парусника названием: «Кропоткин». Шхуне давно вбили якоря в причал и переоборудовали под ресторан. Почему шхуна называлась так странно, не знаю... Особых флотоводцев с таким именем что-то не припоминалось. Среди видных анархистов-теоретиков да, был один с такой фамилией выживший из ума князь, которого вдруг перестала устраивать дававшая ему многочисленные привилегии власть и он, подхватив портки, из геологии с географией кинулся в гнилую трясину теоретического революционного угара.
Но, тем не менее, такая вот странная шхуна была впаяна в набережную, ибо почему же тогда Иван стоял под ней, под шхуной? Потому что шхуна сия была вытащена на берег и закреплена на специальных подпорках. Почему было не оставить её на плаву в том же ресторанном качестве, коль своё отплавала по возрасту?.. Кто ж его знает!..».
Для поколений, родившихся и выросших в Севастополе уже не при СССР, как и для вновь приехавших на постоянное место жительства в наш город в реалиях дня сегодняшнего, из данного отрывка совершенно непонятно, а о чём собственно идёт речь?
Речь идёт о том, чего уже нет, но что было, а именно: о ресторане под названием «Баркентина» в виде настоящего парусного судна с надписью «Кропоткин», вытащенного на берег и стоявшего в Артиллерийской бухте на мысе Хрустальный.
На сохранившихся фотографиях это выглядело так:
Автор самиздатовского рассказа говорит о шхуне «Кропоткин», но это была не шхуна, а именно баркентина.
И названа она действительно была не в честь флотоводца и теоретика анархизма и антигосударственника, а в память о выдающемся учёном географе и геологе князе Петре Алексеевиче Кропоткине, имя которого присвоено, например, хребту в Восточных Саянах и горе в Антарктиде. И совершенно из ума не выжившего.
А его анархические пристрастия носили исключительно теоретический характер и максимально полно изложены в его же работе «Записки революционера».
Умер П.А.Кропоткин в 1921 году, в феврале. Для прощания гроб с его телом был установлен в Колонном зале Дома Союзов в Москве.
И что особенно интересно: по просьбе дочери Кропоткина, обращённой лично к В.И.Ленину и рассмотренному им вместе с Ф.Э.Дзержинским, содержащиеся в московских тюрьмах анархисты были под честное слово отпущены попрощаться с очень уважаемым и авторитетным в их среде человеком.
В 00 часов все как один они вернулись к местам своего заключения. Вот уж действительно: анархия – мать порядка и дисциплины!
Впрочем, простим автору короткого отрывка в начале этой заметки некоторые вольности в изложении – в советское время информации не о коммунистах в событиях революций 1917 года было мало, да и та была не в систематизированном, а, скорее даже – в недоступном виде…
В качестве справки: баркентина – это тип деревянного парусного судна небольшого водоизмещения, чаще трёхмачтового и реже пяти-шестимачтового, где в парусном вооружении все паруса косые и только на носовой мачте (фок-мачте) паруса прямые. Так что название ресторана «Баркентина» практически повторяло тип парусника. В 60-е года XX столетия в СССР было 13 таких парусников в качестве учебных, на которых проходили морскую практику курсанты советских мореходок, в частности: «Альфа», «Вега», «Горизонт», «Зенит», «Капелла», «Кропоткин», «Менделеев», «Меридиан», «Секстан», «Сириус», «Тропик», «Чайка» и «Шокальский».
Кстати, баркентина «Альфа» ростовского мореходного училища была снята в роли трёхмачтового галиота капитана Грэя «Секрет» в экранизации повести А.Грина «Алые паруса», где блистательно сыграли Василий Лановой и Анастасия Вертинская.
Баркентина «Кропоткин» под парусами в открытом море.
Парусники этой серии были построены в Финляндии на верфях в городах Турку и Раумо. В Советском Союзе они базировались на Балтике, на Дальнем Востоке, на Севере, в Азово-Черноморском бассейне.
Суда этой серии были рассчитаны на 18-20 лет активной морской жизни. Однако некоторые из них, в том числе и баркентина «Кропоткин», прослужили почти 30 лет.
Баркентина «Кропоткин» была заложена на верфи в городе Турку 21.08.1950 г., а спущена на воду 04.09.1951 г. Окончательно построена 23.10.1951 г. Водоизмещение – 595 тонн. Длина – 39,3 метра. Ширина – 8,9 метра. Осадка – 3,3 метра. Скорость хода под двигателем – 7,5 узлов. Экипаж – 15 человек. Число учебных мест для курсантов – 36.
В основном эти парусники предназначались для учебного каботажного плавания, но были случаи и длительных океанских походов.
Например, в 1954 г. баркентина «Альфа» совершила переход с курсантами из Балтики в Азовское море, а в 1967 г. баркентина «Кропоткин» ходила в учебное плавание из Ленинграда в Мурманск и обратно.
В 1970 г. она же с курсантами на борту совершила длительное плавание вокруг Европы. Выйдя из Ленинграда, после заходов в порты Англии и Франции, прибыла в Севастополь.
Севастополь стал для баркентины «Кропоткин» последним портом приписки, но уже в качестве ресторана!
Причём не на плаву, а поднятой на причал. Сохранились архивные фотографии процесса установки судна на берег:
Синей стрелкой указано место с подготовленными специализированными поддонами, на которые и был установлен парусник.
Май 1982 года, на трапе музыканты ресторана «Баркентина» – слева направо и сверху вниз: Виталий Третьяков, Валерий Кашин, Андрей Пинчук, Вячеслав Дёмин и Елена Маницкая.
Однако судьба парусника-ресторана сложилась, если можно так сказать, трагически.
Фактически наступила агония заведения.
И превратился парусник в настоящий «корабль-призрак» – пристанище пустоты, забвения, сквозняков и скрипа ссыхающихся деревянных конструкций корпуса.
Входные двери заколотили.
Потом их выломали, внутри по ночам стала, как ныне говорят, «тусить» непрезентабельная публика. Как итог – то ли специальный поджог маргиналами, то ли пламя вспыхнуло по неосторожности от сигареты, но парусник сгорел 16 декабря 1987 года.
Поговаривали, что пожар на борту устроила сама администрация ресторана с целью скрыть какие-то нарушения или хищения. Но, думается, это вряд ли. Фактически ресторан-бар уже более года не функционировал и все необходимые ревизии по закрытию, скорее всего, были проведены в полном объёме.
Обратите внимание на магию дат: постановка на причал 26 декабря 1977 года, а «утилизизация» огнём – 16 декабря 1987 года. Ровно 10 лет – и почти день в день! – этот символ ушедшей эпохи парусного флота отзывался во многих сердцах севастопольцев и гостей города щемящей грустинкой по где-то бегущей по волнам романтике, гудящего на ветру такелажа и влажного ветра в лицо с каплями солоноватой морской воды на губах.
Может быть, лучшим использованием по-своему уникального судна было бы разместить на его борту небольшой морской музей или музей А. Грина, или передать его на баланс «Детской морской флотилию», чтобы с раннего детства пацаны впитывали в себя «морской дух».
Всё-таки, вспоминая, для ресторана баркентина подходила мало: внутри было тесно и душно, а вечером излишне шумно.
Впрочем, время не повернуть вспять, мы можем теперь только лишь вспоминать об ещё одной ушедшей в фотографии достопримечательности Севастополя.
Янушевский Ю. Г.
Свежие комментарии